Невольно возникает вопрос: а почему эти лица, как многие, не могли откупиться от казни? Неужели после гибели «короля Молдаванки» криминальный мир настолько обеднел? Или они «имели несчастье» попасть к честному и неподкупному следователю, которые, естественно, имелись в контрразведке и, наверное, не в единичном числе. И первое, и второе объяснение нельзя исключать, однако, по мнению автора, главным все же был временной фактор Гражданской войны. Дело в том, что упомянутые сообщники (или боевые соратники) Япончика попались «слишком рано», во время возраставшего энтузиазма участников Белого движения, в том числе и сотрудников его правоохранительных органов, вызванного успехами войск Деникина на фронте. Занявшие летом 1919 года Украину Вооруженные силы Юга России начали наступление на Москву. В сентябре они заняли Курск, Воронеж, в октябре – Орел, приблизились к Туле. Однако в октябре 1919 года красный Южный фронт под командованием Александра Егорова перешел в решительное контрнаступление и за месяц совершил коренной перелом, в том числе и благодаря действиям партизанской армии Махно. Победные настроения в стане белых, в том числе и в Одессе, сменились сперва растерянностью, а затем и осознанием проигрыша и обреченности. Соответственно в ноябре началось разложение органов политического и уголовного розыска, которое с каждым месяцем только усиливалось.
Расправе со стороны белых властей подвергались не только одесские городские уголовники, но и бандиты несколько иного плана. По воспоминаниям Лекишвили, на его глазах уводили на казнь командира красного полубандитского «пограничного» отряда, годом раньше чуть не «пустившего в расход» его – грузина и большевика – как «жида и кадета». Затем этот командир «успешно гастролировал» то у Махно, то у Петлюры и наконец оказался у белых, выдав себя за офицера, но был разоблачен. Сокамерником мемуариста же оказался один из предволисполкомов Одесчины, который за пару месяцев до этого столкнулся с отрядом, руководимом партийными агитаторами, в числе которых находился Лекишвили, и, объявив, что «мы за большевиков, но против коммунистов и жидов», предложил своим крестьянам разоружить отряд и пристрелить всех находившихся там евреев, что и было сделано [327] .
«Кто уполномочил их судить его?..»
14 января 1919 года в Одессе неизвестными был убит начальник контрразведывательного отделения при штабе войск Новороссии полковник Г. А. Кирпичников. Краткие биографические сведения о нем приводит Ф. З. Зинько со ссылкой на номер «Одесского листка», вышедший сразу после его гибели: «Вообще-то он был зоолог, сын профессора, преподаватель московской гимназии. В войну стал земгусаром, после Октября ушел в Киев, затем на Дон в Добрармию. Сперва работал в ОСВАГе, стал контрразведчиком» [328] .
Вот как, согласно В. Г. Коновалову, произошло убийство:
«В 10 часов вечера 14 января Кирпичников на автомобиле возвращался от Шиллинга по Лидерсовскому бульвару… Поравнявшись с домом № 15, шофер заметил красный огонь. Зная, что красными фонарями снабжены офицеры патрулей, шофер затормозил. Раздался окрик:
– Стой, кто едет?
– Начальник контрразведки, – громко ответил Кирпичников.
– Ваши документы.
Проверив документ, офицер осветил фонарем лицо Кирпичникова и, убедившись, что действительно это он, застрелил его. Газеты сообщали, что офицерский патруль, застреливший Кирпичникова, до этого останавливал и другие машины, в том числе и автомобиль одного генерала, но, убедившись, что не было Кирпичникова, отпускал их» [329] .
Зинько со ссылкой на одесские газеты, дополняя Коновалова, пишет, что в Кирпичникова было выпущено пять пуль, нападавших было шестеро: четверо офицеров и двое солдат, которых найти не удалось [330] .
Версий убийства Кирпичникова три: красные подпольщики, белые, недовольные Кирпичниковым, и уголовники. Третья версия представляется наименее вероятной: никакого смысла налетчикам не было идти на такой рискованный шаг – убивать должностное лицо, которое занималось политическими, а отнюдь не уголовными преступлениями; а активно сотрудничать с большевиками, как в период первого подполья, большая часть криминального мира не очень-то стремилась, о чем мы еще расскажем.
Говоря о возможном убийстве красными, нужно отметить, что никто из большевиков-подпольщиков позднее прямо не взял ответственность за покушение. «Красную» версию покушения в 1965 году в книге, посвященной большевистскому подполью времен деникинщины, привел Владимир Коновалов. Критикуя «белогвардейскую» версию, он писал, что деникинским властям незачем было убивать своего начальника контрразведки, его можно было просто сместить и назначить другого и к тому же обвинить его в либеральном отношении к большевикам. При этом он ссылается на личную беседу с дожившими до 1960-х годов Розой Лучанской и Верой Лапиной, а также на некие мемуарные источники [331] . При этом ни Лучанская, ни Лапина не назвали ни одной фамилии «ликвидатора» (запамятовали за давностью лет?), а мемуарные источники им упомянуты лишь вскользь и притом не названы, похоже, он сам в них не очень уверен. Более того, в вышедшей спустя четыре года его книге, посвященной Елене Соколовской, говорится о расстреле 17 декабря по постановлению Одесского военно-повстанческого штаба руководящего сотрудника деникинской военной администрации, а некоторое время спустя 7 контрразведчиков и двух агентов угрозыска, и не называется фамилия Кирпичникова, хотя он был не менее значимой для большевиков фигурой, чем Кононович [332] . Похоже, что Коновалов и сам засомневался в «большевистской» версии. В 1970-е годы убийство Кирпичникова красными подпольщиками было подробно описано в упомянутой нами ранее повести Лукина и Орынянского, но это художественное произведение, которое, в отличие от документального, имеет право на домыслы и большую долю вымысла.
У бандитов тоже не было особых оснований убивать начальника контрразведки, поскольку тот занимался исключительно политическим, а не уголовным розыском, а активно сотрудничать с большевиками, как в период первого подполья, по понятным причинам криминальный мир не торопился. Остается третья, наиболее распространенная и вероятная версия, что это дело рук сослуживцев Кирпичникова по Белому движению.
Вот что написал об этом Василий Шульгин:
«Он (Кирпичников. – O. K.) ехал поздней ночью. Автомобиль был остановлен офицерским патрулем. Кирпичников назвал себя. Его попросили предъявить документ. Когда он вытаскивал „удостоверение“ из кармана, раздался залп из винтовок… Всю сцену рассказал шофер, которому удалось тихонько исчезнуть…
Кто был убит? Начальник контрразведки, т. е. офицер или чиновник, назначенный генералом Деникиным.
Кем убит? Офицерами генерала Деникина же.
Акт убийства Кирпичникова является прежде всего „актом величайшего порицания и недоверия“ тому, кому повинуешься… Это весьма плохо прикрытый „бунт“…
Когда я узнал об убийстве полковника Кирпичникова, вспомнил свою речь, которую я говорил когда-то во Второй Государственной думе по поводу террористических актов. Левые нападали на полевые суды, введенные тогда П. А. Столыпиным. Они особенно возмущались юридической безграмотностью судей, первых попавшихся офицеров, а также тем, что у подсудимых не было защитников. Отвечая им, я спрашивал:
– Скажите мне, а кто эти темные юристы, которые выносят смертные приговоры в ваших подпольях? Кто назначил и кто избрал этих судей? Кто уполномочил их производить смерть людям? И есть ли защитники в этих подпольных судилищах, по приговорам которых растерзывают бомбами министров и городовых на улицах и площадях?
Эти слова мне хотелось тогда сказать убийцам полковника Кирпичникова. Кто уполномочил их судить его, и выслушали ли они если не его защитников, то его самого?.. Этим убийством белые пошли против белых понятий» [333] .