Прежняя чрезвычайная следственная комиссия уголовными делами занималась крайне мало, она отлавливала не успевших эвакуироваться белогвардейцев, в первую очередь контрразведчиков и чинов государственной стражи, а также провокаторов, действовавших против подпольщиков; так был арестован Борисевич – в прошлом заместитель Кирпичникова. Расстреливать она их не могла, поскольку имела только следственные функции, а главное, смертная казнь была на некоторое время отменена (вскоре она снова была восстановлена). Однако она зачастую применяла расстрелы при задержании при попытке к бегству, как были убиты следователь контрразведки Лебедев и один из руководителей восстания немцев-колонистов генерал Шелль [354] . Здесь чувствовался почерк не столько Северного, сколько эсеровского боевика Горба, для которого подобная деятельность была вполне обыденным явлением, и конечно же коменданта комиссии, бывшего жестянщика Евсея Макара-Лиманова (настоящая фамилия Липман) [355] , который во времена интервенции такими ликвидациями занимался в качестве руководителя большевистской рабочей боевой дружины.
Теперь же, как заявил по прибытии в Одессу новый начальник Секретно-оперативного отдела и зампред (а спустя полгода и председатель) Губчека Дейч, ВЧК послала их в Одессу для усиления борьбы с бандитизмом и что местная чрезвычайная следственная комиссия либо сольется с прибывшей группой, либо будет расформирована [356] . Примерно через 2 месяца для координации деятельности различных учреждений на «уголовном» фронте был образован особый отдел по борьбе с бандитизмом, формально находившийся при ОГЧК.
Согласно закрытому отчету Одесской ЧК [357] , в 1920 году в ее состав помимо вспомогательных подразделений входили Секретно-оперативный отдел, Особый отдел (в июне на полгода реорганизованный в военную группу предыдущего отдела), Спецотдел, занимающийся контролем за военной и другой особо важной промышленностью, информационно-регистрационная часть и наконец секретные подотделы в уездах. В составе Секретно-оперативного отдела были отделения разработки материалов разведки (наружное наблюдение, осведомление и руководство агентурой), оперчасть, занимающаяся арестами и обысками. Это была как бы «оперативная» половина отдела. В «секретную» же входили 4 группы на правах отделений: политическая (то есть по политпартиям), экономическая (борьба со спекуляцией и другими хозяйственными преступлениями), по борьбе с контрреволюцией, по борьбе с бандитизмом, как уголовным, так и «политическим». После расформирования Особого отдела была добавлена и пятая – по борьбе со шпионажем и военным делам.
В этот период в ОГЧК существовали две коллегии: «большая» во главе с предчека из руководителей отделов, которая выносила приговоры, в том числе расстрельные по важным делам, и так называемая «малая», в состав которой входили начальник Секретно-оперативного отдела и двое уполномоченных этого отдела, которые имели право судить по делам, заканчивавшимся не более чем трехлетним сроком заключения.
Итоги борьбы с уголовным бандитизмом были подведены в главе чекистского отчета о работе 4-й группы:
«К 1 января 1921 г. через Одесскую губчека прошло по обвинению в бандитизме (уголовном. – O. K.) 1827 человек, что составляет 20,4 процента всех прошедших через комиссию обвиняемых. Этот громадный процент, это огромное количество обвиняемых в бандитизме занимает второе место в ряду остальных обвинений, предъявленных лицам, арестованным Чека. Это является первым по количеству обвиняемых родом преступления после контрреволюции. На том же втором месте стоят бандиты и среди осужденных коллегией Чека. За тот же период времени осуждено было 982 бандита, что составляет 26,8% общего числа осужденных Одесской чрезвычайной комиссией» [358] .
Здесь необходимы некоторые небольшие комментарии. В 1920 году, если верить данным губернского бюро статистики, Одесская ЧК арестовала 10 225 человек, из которых было расстреляно 1418, осуждено к заключению 1558, освобождено 4644 человека, а остальные 2605 человек, судя по всему, оставлены под следствием либо получили административные наказания. Согласно же таблицам, приложенным к закрытому отчету губЧК, с 8 февраля по 31 декабря 1920 года арестованных «политических» – обвинявшихся в работе на белые контрразведки, в участии в белогвардейских подпольных организациях, а также в другой контрреволюционной деятельности – было 2477 человек, из которых 584 было приговорено к расстрелу, заключено в лагерь принудработ 450, к другим видам наказания («контрразведчики» к ним не приговаривались) – 66, освобождено 1376 [359] . Из «неполитических» немалый процент расстрелянных и отправленных в концлагерь составляли налетчики, воры и другие бандиты. В предыдущий же период советской власти количество уголовников по отношению к другим расстрелянным составляло 1% – этот вывод можно сделать на основе публиковавшихся в мае-июле одесскими «Известиями» соответствующих списков. Правда, мы не знаем, сколько бандитов было расстреляно в августе после гибели Мишки Япончика, ведь «поскрипционные» списки уже не публиковались. Возможно, в это время количество казненных бывших «подданных короля Молдаванки» увеличивается, но вряд ли в разы. Поэтому из статистических данных мы получаем еще одно четкое подтверждение того, что сколько-нибудь серьезная и планомерная работа по борьбе с уголовным бандитизмом началась в 1920 году. Продолжилась она и на следующий год. Согласно прилагающимся к открытому отчету ОГЧК губернскому съезду Советов за 1921 год таблицам, с 1 января по 1 ноября 1921 года ею было предъявлено обвинение в уголовных преступлениях 3004 арестованным, из них в бандитизме – 796. Из 664 казненных за этот период 290 были расстреляны за уголовные преступления, 259 – «за контрреволюцию», 72 – за должностные преступления, 26 – за шпионаж, 14 – за спекуляцию, 2 – за нелегальный переход границы, 1 – за дезертирство [360] .
Нужно отметить, что, согласно отчету центрального чекистского аппарата о деятельности местных органов за 1921 год, количество арестованных в то время Одесской ЧК было на первом месте по губерниям (на втором месте была ПетроЧК, а на третьем – собственно ВЧК). Осуждено ОГЧК в это время было 4463 человека, тогда как ВЧК – 1862, а ПетроЧК – 940. Однако в этом же отчете указывалось, что на Украине большее число осуждений было не за политические преступления, а за уголовные: из общего числа осужденных контрреволюционеров и шпионов было 37%, а уголовников – 44,6%, и в первую очередь здесь речь, естественно, шла об Одессе [361] .
Таким образом, мы видим изменение за два года характера чекистских репрессий в Одессе: если в 1919 году они были преимущественно политическими и лишь незначительная часть расстрелянных относилась к криминальным элементам, то в 1920 году число «политиков» и уголовников значительно приблизились друг к другу, а спустя год последних стало значительно больше. И дело было не только в окончании основной фазы Гражданской войны, но и (и в этом была специфика Одессы) в резком усилении антикриминальных мер.
Предоставим слово Василию Шульгину, который в то время как руководитель белогвардейской разведывательной организации «Азбука» нелегально находился в Одессе. Вот что писал Шульгин в своей книге «1920»:
«Конечно, Чрезвычайка должна убивать кого-нибудь… Поэтому убивателям нашли дело. На этот раз, впрочем, это еще была наиболее благоразумная локализация кровожадности: чрезвычайкам приказали убивать „уголовных“» [362] .